«Мы выросли на лагерном жаргоне…»
Мы выросли на лагерном жаргоне,
и куклам телеотроческих грез –
Телевичку, Гурвинеку, Жаконе
нас перевоспитать не удалось.
Уже с утра дворовые словечки
вздымали пыль, замешивали грязь,
и деревянный чижик на дощечке
взлетал, на всю округу матерясь.
Родная речь – чердачная воровка
пихала в сумку стибренную кладь.
Чернильная вросла татуировка
в измученную школьную тетрадь.
Мы, как слепцы, указкой в карту тыча,
шагали вдоль лесов, полей и рек,
и низкое, как старт, косноязычье
нас отправляло в праздничный забег.
Беги, беги под стук секундомера
по дантовым кругам родной страны,
где речи пионера и премьера
в своей беспечной скудости равны.
Беги, беги, рассчитано толково:
мы все такие – я и сам такой! –
чтоб от одышки не сказать ни слова,
лишь на бегу махнуть на все рукой.
1989