КРАСНОЕ МОРЕ
Голубая аква, дрожащий фон, зеленое пламя –
погружаясь, вижу сквозь пластиковые очки,
как, синхронно меняя курс, бликуют боками
серебряные блюдечки, медные пятачки,
полосатые птицы – весь изобильный, щедрый,
светлый, трепещущий, наоборотный мир,
и подводный склон, уводящий в глухие недра,
курится горячими струями тектонических дыр.
Гумилев называл тебя негритянской ванной
и песчаным котлом – но, стоя на берегу,
разве увидишь, какой густой, причудливо-рваной
бывает жизнь, изваянная на бегу,
на лету, на плаву – спешащим куда-то богом
четырех измерений, мифологическим бодрячком,
трубящим в раковину на песчаном отлогом
дне. А жаль, что был поэт незнаком
с аквалангом дешевым тайваньского производства –
он бы знал что искать под полуденной гладью вод.
И если думать о главном – о первородстве –
то подводная жизнь земной дает сто очков вперед.
Не выйди она из моря – и мы могли бы
сверкать, парить меж звезд и коралловых облаков.
Может, это мы тупик эволюции, а не рыбы –
эфирные сущности прозрачных райских лугов.
…Так весь день и ныряю, трофеи – строфу, строку ли –
таща на свет (и куда их столько?), а все не лень.
Но засну в метро, и вижу плавник акулий,
живую торпеду, смертельную черную тень.