«Пока душой ты не уплыл в эфире…»
Пока душой ты не уплыл в эфире
за кромку жизни, на другой конец,
нет, не в ином – пока что в этом мире
я говорить могу с тобой, отец.
Но всем огнём прощальных артиллерий
горит твоя закатная заря.
И смерть пригрелась в стариковском теле.
Исчислен срок. И что там лекаря!
Но не готов ты к вечному уходу.
Зачем я вижу на тебе печать?
Быть может, обретаешь ты свободу,
быть может… Но не надо так молчать!
Потом когда-то снизойдёшь ты свыше
сказать ещё неведомое мне,
но я боюсь, тебя я не расслышу
и в самом чутком, в самом вещем сне.
Лишь в сердце смуту смертную разбудишь.
(О, как ты там неведомый, ничей!)
Ты эту жизнь так намертво забудешь,
что устыжусь земных я мелочей.
И за тебя над жизненною битвой
я помолюсь, но что если тогда
я лишь спугну тебя своей молитвой
и ты из снов исчезнешь навсегда?
* * *