СТАРАЯ БАРМЕНША
Старую барменшу – бывшую веточку,
клонившую голову над стойкой Дома актёра –
старую барменшу – тяжёлую, как куст сирени,
побывавший в объятьях дождя, –
старую барменшу
уже не поднять на руки,
не донести до кровати,
разом целуя розовую щёку,
разрывая чёрную юбку
и белую кофточку…
Старую барменшу
вернее верного сравнить сегодня
с еловой ветвью,
потрепанным томом,
дырявым мундштуком столетней трубки…
Я ещё встречу её –
столкнусь с её красной лодкой,
рассекающей воды Леты,
разбивающей земные недра –
бредущей меж корешков и кореньев
в сторону Иерусалима,
ибо вчера,
когда я пытался найти для неё
подходящую вазу,
заметное место на полке,
надежную тень у скамейки, –
старая барменша
расплакалась, вспомнив,
что отец её был евреем.
«Ах, зачем я это скрывала!» –
причитала она под рюмку –
«Ах, зачем я отца стыдилась!» –
говорила она, покуда
я рассказывал ей про Агнона,
утверждавшего, что после смерти
все евреи заняты тем, что
перекатываются под землёю
в сторону Иерусалима…
* * *