ПРУД ЯМАТО
(хокку в форме терцин)
На канонической территории японского сада
Поздняя, как кисть Хокусая, луна
Слизывает блики с росинок. Седая прохлада
Выдает лишь потуги корейской эстетики на
Роль буддиста-посредника между садами Чанъани
И карпиками Ямато. Камни суть стремена,
В коих вечность проскачет по свитку утренней рани
И оставит узор из мимолетных теней!
Чьи ослепительно острые и вслепую размытые грани
Нарезают пространство на дольки одна другой странней
И медитативней, ибо берег, впадая в горку,
То ли борется, то ли совокупляется с ней,
Приоткрывая давным-давно снятую створку
Врат Просветления. Цветник грустит у стены,
Ибо цветы обожают входить в поговорку
Или в генеалогию, или – влюбленные сны
Ивового квартала. Великолепная свита
Сопровождает храмик бога забытой страны
И потертого имени. У песчаника и гранита
Тоже есть обязательства перед зрачками дев,
Чьи деревянности, простучав по ступеням быта,
Взошли на порог бытия, с плечиков страсть и гнев
Сбросив – и праздным праздник души не печаля,
Как говорит круглошляпый пастор, руки воздев
В сторону классицистских экуменизмов Версаля
Над внебожественной святостью, чей прудик, разинув зев,
Играет в озеро Тайху или просто – в чашу Грааля.