ВОСЬМИСТИШИЯ ТРЕТЬИ
Памяти Манука
1.
Осмысляется звуком
всё, и до запятых,
если гулом и гуком
ты умолишь святых,
если ты Бога ради
умоляешь святых
в их тяжелом окладе
заступиться за стих.
2.
Не за себя, не за себя, за тот,
что, как юродивый, и плачет, и поет.
Как деревенский идиот,
и сам не знает он, куда идет,
зато приходит. Чаянная цель,
сняв с рифмы цепь, освобождает мель,
и где лицо секла метель,
уже нежданный, выплывет апрель.
3.
Уйдя за скобки,
как за скобу коробки,
шкатулки музыкальной,
стихи не робки,
но не торопки,
они не торопливы,
откатывая как отливы,
плеснув о берег дальный.
4.
На память с юности твердя
«волна волне волною»
и твердь земную бередя
той вольною, иною.
О ты – волна ль моя, волна,
и вы – покой и воля,
и ты, голубенького льна
волнующее поле.
5.
Сколько раз за вагонным
окошком пейзаж,
столько раз не нагоним
тот райский шалаш,
за чертой горизонта
пропавший, как след
марсианского зонда
за дальностью лет.
6.
Если уходим в небо
штопором или свечкой,
то зная, что не нелепо
плакать над быстрою речкой,
и зная, что не некстати
слёзы над речкою быстрой,
той, что их в море покатит,
Свирью, Окою, Истрой.
7.
Чистописание стихов,
бубня бубню бубнима,
нагроможденье пустяков,
изнанка мира-Рима,
поспешный ритм, прозрачный пот
и непрозрачный образ,
людская молвь и конский топ,
изнанка urbis-orbis.
8.
Как по реченьке-реке
лодочка гуляет.
Об одном весле гребец
путь ей направляет.
Скрылась лодка в далеке
дальнем, неизвестном.
Ты прими ее, Отец,
в Царствии Небесном.
9.
Сколько их, великолепных,
я посеяла в пути,
чтобы им на бездорожьи
сорняками прорасти.
Но припомню не без дрожи
те, что мне всего дороже,
под ножом косилок летних,
с одуванчиком в горсти.
10.
Надвигается город. Предместья
остаются одно за одним
в том таинственном месте-неместе,
о котором все чаще бубним.
Надвигается город, вокзала
надвигается твердь, и вокзал
затвердит, что я недосказала
и чего кто другой не сказал.
11.
Город темный, город летний,
духота, и жар, и зной,
как полоснутый жилеткой,
колесит трамвай ночной.
Без лица и без названья,
без реки. Не без реки:
берега – большие зданья,
а вода – грузовики.
12.
Сточился карандаш,
бумага истончилась.
Всё, всё за тот пейзаж
отдашь. Не получилось.
Сточился острый ум
за половину срока.
И музыку, и шум
равно не слышит око.
13.
Два кружка, два овала,
овал над кружком
в прописях рисовала
бестолковым комком.
Рифмовала сквозь пропись
«небосвод – окоём».
Этот сдвоенный образ
сам не знает, о Ком.